Живу я в обычном девятиэтажном доме, в самой стандартной «трёшке», где, помимо всего прочего, есть еще и кладовка — туда еще выходят трубы из кухни. Обычный такой чулан, где лежит всякие хозяйственные принадлежности: швабра, пылесос, пакеты и бутыли с порошками и растворами. Еще там стоит деревянный стеллаж с банками — ну, соленья-варенья в ассортименте. Дверь там тоже самая простая — еще советская, с советским же шпингалетом, который довольно туго закрывается и открывается, и поэтому уже давно бы пора заменить ее на более современную. Ах да, еще в эту кладовку меня запирали в качестве наказания в детстве: я тогда темноты боялся, поэтому такой вид экзекуции был для меня самым действенным.
Сейчас в этой квартире живем мы — я и моя жена Ира. И наш кот Барсик.
И вот недавно, месяц-другой назад, стало что-то капать в чулане. Крупные такие капли, судя по звуку, шлепались на тот самый стеллаж с поганым звуком «кап-кап-кап».
— Черт, кажется, трубы потекли, — сказал я.
— Если прорвет — соседей затопит, — заволновалась Иринка.
Делать нечего — взял фонарик и полез искать место протечки. И… ничего не нашел: я излазил там всё, но в кладовке было сухо, как в Сахаре. Тогда я обрадовался: значит, показалось, и трубы в порядке. А звук пропал, как только я вошел внутрь чулана.
Но и дня не прошло, как звук вернулся. Кап-кап-кап! И снова я обследовал кладовку. На этот раз Иринка полезла вместе со мной — как она шутит, я «слона в клетке не замечу». И опять мы ничего не обнаружили: сухие трубы, сухие полки, сухая кладовка. И звук исчез, как и в прошлый раз.
«Верь глазам своим», — заключили мы, и капающая вода была отнесена к разряду «что-то у соседей сверху шумит».
Между тем надоедливый звук повторялся каждый день по нескольку раз, чем, конечно, сильно раздражал. Так что вчера, когда Ирина ушла в гости, я не выдержал и снова решил посмотреть на трубы. Оставил дверь открытой, так как не смог найти фонарик, и стал осматривать стеллаж, ориентируясь на звук, который в этот раз не исчез. «Кап-кап-кап!» — шлепнуло совсем рядом, и я протянул туда руку…
Дверь плавно закрылась. Я повернулся и, недоумевая, толкнул ее ногой. Не поддалась — кто-то закрыл шпингалет.
— Ирин, открой, темно, — на автомате сказал я и осекся: Иринка же ушла, и в доме только я и кот. «Кап-кап-кап!» — раздалось в темноте. «Кап-кап-кап!» — шлепнуло уже с другой стороны.
Инстинктивно я сделал то же, что и в детстве: опустился на пол и стал смотреть в узкую щель под дверью, из которой лился свет. «Кап-кап-кап!» — звук шел со всех сторон. «Кап-кап-кап!» — я словно оказался под невидимым дождем.
«Кап-кап-кап! Кап-кап-кап!».
Не знаю, как долго это было — час, может, два. Я услышал звук открывающейся входной двери и Иринкин голос, зовущий Барсика.
Проклятый кап-кап-кап тут же пропал, как будто его и не было. Я поднялся и позвал жену, чтобы она открыла дверь и выпустила меня.
— Макс, а как это тебя там закрыло? — только и спросила Иринка.
Пришлось выкручиваться и выдумывать про сквозняк, так сильно захлопнувший дверь, что закрылся шпингалет — очень не хотелось пугать жену. Не знаю, поверила ли она мне.
Барсик в чулан не заходит — нет, не шипит, не рычит, не выгибается дугой. Просто не заставишь его туда зайти — упирается.
Я не знаю, что это: дом ни на каком индейском кладбище не стоит, квартира до нас никому не принадлежала, в ней никто не умирал. Но этот проклятый кап-кап-кап все шлепает там, в кладовке.
|
