Проходя мимо церкви, она заметила очередное объявление о казни очередной ведьмы. О эти времена святой инквизиции! Ее умение глядеть в будущее помогло ей увидеть сквозь тьму веков то время, в котором не будет костров, в котором толпа не будет выкрикивать слова "Ведьма, ведьма!", а она, никем не любимая, будет гореть на костре, и адские муки будут терзать ее душу...
О, она понимала боль тех, кто стоял там, с мольбой глядя на людей, ожидая пощады. Понимала тех, кто занимался колдовством только чтобы прожить лишний день, получить свой кусок хлеба... Понимала, потому что сама была одной из них.
Она никогда не присутствовала на казни других, считая это оскорблением своей личности. Она никогда не соглашалась на просьбы отчаявшихся найти свою любовь девиц. Когда-то она сама была такой: юной, невинной и легкомысленной, но это время было далеко в прошлом. И хотя теперь она выглядела так же юно, как и тогда, это ничего не меняло. Она была намного старше, чем казалось окружающим. Просто ведьмы стареют медленнее других.
На следующий день она проснулась с ощущением потери, слабости и обреченности. Такое было после того, как в пламени костра умирала ее сестра, ее соратница... Теперь это происходило регулярно.
Но она нашла в себе силы встать и пройти до зеркала, которое занимало чуть ли не половину стены коридора. Она прошептала непонятные заклинания, и зеркало треснуло перед своей хозяйкой.
Она переступила через осколки. Там, за зеркалом, находилась ее комната, комната, в которой она чувствовала себя настоящей колдуньей, а не тем бледным подобием обычной девушки. Там она слышала потрескивание костра, видела дым, шедший от котла, чувствовала запах трав, из которых она варила зелье. В последнее время она редко сюда заходила, только чтобы почувствовать себя в своей стихии, которую она так старательно прятала в обществе.
Подойдя к котлу, она вдохнула его пьянящий, дурманящий запах. Ее губы зашевелились, шепча невнятные слова, недоступные пониманию обычных людей. Огонь, взявшийся невесть откуда, весело затрещал под котлом. Она же, подобрав юбку, села на кресло, стоявшее возле книжной полки, заполненной книгами с выцветшими корешками и надписями на непонятном языке. Непонятном, разумеется, для простых смертных, не таких, как она. Ведьма обратила свой взгляд в пламя, не переставая размышлять.
Почему те, кто с легкостью подчиняют своей силе огонь, умирают от него? Почему ведьмы, чья стихия огонь, погибают от рук своей стихии? Может, это судьба? Может, ведьмы, как существа с нечеловеческими возможностями, должны пропасть с лица Земли? И почему она еще не там, где сейчас находится большинство ее подруг?
Но пришлось прервать размышления. Вода вскипела, и пришло время ей стать жертвой священного костра. Она знала это. Вот сейчас они идут к ее дому с ненавистью к ее самое, к ней вообще, и алчность и порочность вскипают в их сердцах, как вскипает вода в котле. Она могла повлиять на них, заставить развернуться и уйти, но не сделала этого. Просто она знала, что пришло ее время взойти на костер. Вот уже раздаются их крики, вот они подходят к ее дому... Она молила, пусть все быстрее закончится, пусть пламя поглотит ее душу, как поглотило оно сотни, тысячи ее сестер... Пришло ее время.
Она шла по улице, всеми ненавидимая и презираемая. Ее некогда голубые глаза теперь стали серыми, и в уголках их уже собирались слезы. Оковы натерли ей руки, но она молча сносила боль. Палач с улыбкой подал ей руку и помог взойти на костер, на котором вскоре решится ее судьба. Стараясь сделать ведьме как можно больнее, он стал туго прикручивать ее к шесту, к ее гробу. Ее прах рассеет ветер, а ее могилой станет этот столб. Она вгляделась в лица окружавших ее людей, в глазах которых светилась ненависть. Некоторые смеялись над ней, другие о чем-то перешептывались. Они никогда не поймут, каково это - стоять, привязанной к столбу, опозоренной и всеми презираемой. Они не поймут, но они разделят ее боль...
- Мэри Элизабет! Что ты можешь сказать в свое оправдание? Она посмотрела на инквизитора с той же ненавистью, с какой он смотрел на нее. Затем она выкрикнула в толпу: - За то, что вы со мной делаете, вы вечно будете гореть в аду! Все вы, все те, кому безразлична моя судьба!
Огонь вспыхнул вокруг нее, принося ужасную боль. Она терпела, она умерла с достоинством и гордостью, которого не ожидали от нее зеваки и которых не ведали вершители ужасных судеб виновных и невиновных...
